круги, и в целом он был лишен энергии.
Но в его мозгу выделялось что-то необычное, и он никогда не мог успокоиться, если не был чем-то занят.
Хотя он постоянно заявлял, что ничего не хочет делать, по своей природе он всегда должен был быть чем-то занят.
Обычно он сидел в своей комнате и занимался каким-то делом, поэтому для него было необычно говорить, что он куда-то собирается.
На самом деле, возможно, это был первый раз.
Обычно его глаза казались остекленевшими, но в этот раз они пылали ярким светом.
Остальные, казалось, были так же ошеломлены этим, как и я, и вскоре мы все погрузились в большую машину и отправились в путь.
Поскольку времени было в обрез, он сказал, что объяснит все по дороге.
Мы планировали использовать машину для побега, если придет время, но никто не нападал, пока мы ехали.
В дороге у нас было много времени для разговоров.
Дазтрудия представляла собой целый континент, функционирующий как единое государство.
Он был огромен, и путешествие по нему заняло много времени, а значит, у нас было еще больше времени для разговоров.
Но на самом деле очень мало времени было потрачено на объяснения.
По дороге он сказал нам лишь: "Леди Сариэль пытается пожертвовать собой, чтобы вывести мир из этой ситуации".
Конечно, он также объяснил ее действия и причины, как она собирается этого добиться и так далее, но это было неважно для остальных.
Когда мы услышали, что леди Сариэль хочет принести себя в жертву, это было все, что нам нужно было знать.
Мы даже не задавались вопросом, откуда он все это знает.
Он всегда затевал что-то странное в своей комнате, поэтому мы просто решили, что он получил эту информацию каким-то сомнительным способом, как подтверждение этого.
Но если на объяснения было потрачено мало времени, то разговор, который состоялся в машине после этого, был очень долгим.
– Мы должны остановить леди Сариэль.
– А что мы будем делать потом?
Мы все чувствовали одно и то же на эмоциональном уровне.
Мы не хотели, чтобы леди Сариэль принесла себя в жертву.
Но если она этого не сделает, наступит конец света.
– Что, так вы хотите пожертвовать леди Сариэль, чтобы вы могли продолжать жить своей драгоценной жизнью?!
– Конечно, нет! Но леди Сариэль сама выбрала этот путь, не так ли?! Какое право мы имеем останавливать ее, а?!
Это было столпотворение.
Я уже смирилась с тем, что долго не проживу.
Возможно, моя смерть наступит немного раньше, чем ожидалось, но я была готова к этому.
...Если бы это была только я, то есть.
Мне было все равно, если бы я умерла.
Но если все остальные из приюта тоже умрут?
Даже если бы был способ предотвратить это?
Я хотела, чтобы остальные жили.
И когда я подумала, что леди Сариэль может чувствовать то же самое, мне показалось неправильным останавливать ее...
Но все равно было трудно принять мысль о том, что она может пожертвовать собой из-за этого...
Думаю, у остальных тоже были мысли, схожие с моими.
В конце концов, правильного ответа не было.
Так мнения столкнулись, и ни одно из них не было неправильным, неспособным найти середину...
– Хватит уже, дети! Хватит устраивать жалкие истерики!
Директор прекратил все это одним окриком.
– Что толку от того, что вы болтаете друг с другом об этом? Что бы вы, дети, ни говорили, все сводится к решению леди Сариэль. Если у вас есть что ей сказать, лучше скажите это ей в лицо!
Конечно, она была права.
В конце концов, мы все еще были просто беспомощными детьми, и никакие наши аргументы не могли ничего изменить.
Упрек директора прекратил драку, и некоторое время после этого в вагоне было жутко тихо.
Но впереди был еще долгий путь. В конце концов, мы не смогли удержаться от тихого разговора между собой.
От бессвязного бреда до глубоких дискуссий о будущем - я уверена, что мы говорили о многом, однако не могу вспомнить ничего конкретного.
Скорее всего, это потому, что у меня в голове было слишком много мыслей, чтобы уделять им должное внимание.
Я также не помню деталей этих мыслей.
Возможно, это вполне естественно, поскольку я сама не могла разобраться во всем этом.
Но одну мысль я помню совершенно отчетливо.
А именно, что я должна была отдать леди Сариэль платок, когда увижу ее.
Различные проблемы задерживали завершение моих вышитых платков, но в конце концов мне удалось закончить по одному для каждого члена приюта.
Я не знала, что будет после этого, но у меня было предчувствие, что в любом случае я должна отдать леди Сариэль платок на этот раз, иначе у меня больше никогда не будет такой возможности.
И это предчувствие оказалось слишком точным.
Наконец, мы прибыли в центр правительства Дазтрудии - исполнительный офис.
Каким-то образом нас беспрепятственно пропустили внутрь, хотя обычным гражданам вход туда запрещен.
Я и сейчас не знаю, как нам удалось получить разрешение.
Но тогда мы не задавались этим вопросом, ведь это означало, что мы сможем встретиться с леди Сариэль, как мы и надеялись.
Да, мы успешно встретились с леди Сариэль.
– Я рада, что вы все в добром здравии.
Это было первое, что она сказала нам после всего этого времени.
Это было немного нестандартное заявление, совершенно не учитывающее, как сильно мы волновались, и совершенно типичное для леди Сариэль.
После этого мы разговаривали с ней столько, сколько позволяло время.
Мы пытались убедить ее пересмотреть свое решение.
Но позиция леди Сариэль была твердой.
-Это часть моей миссии.
В итоге мы так и не смогли переубедить ее. Что бы мы ни говорили, она всегда отбивала нас одним и тем же заявлением.
Когда мы поняли, что ее не переубедить, разговор естественным образом перешел на воспоминания.
Ночи сразу после того, как она взяла нас к себе, когда мы не могли заснуть и все вместе собирались, чтобы леди Сариэль читала нам сказки.
О том, как, когда у ребенка возникали жуткие воспоминания о травмах, полученных во время экспериментов Потимаса, леди Сариэль обнимала его и нежно гладила по голове столько времени, сколько требовалось, пока дрожь не утихала.
Дни, когда леди Сариэль вела наши уроки, потому что мы не могли ходить в школу.
Тот обед, когда ребенку подавали еду, которую он ненавидел, и он пытался вытолкнуть ее на соседнего ребенка, а леди Сариэль ловила его
